Кто такой матиас руст

Как немецкий летчик «снял» верхушку Советской Армии

4 сентября 2017 22:50

13 мая Руст вылетел из немецкого аэропорта Итерзен и через пять часов приземлился на Шетландских островах. Затем двигался через пункты посадки Вагар (Фарерские острова), Кеблавик (Исландия), Берген (Норвегия), Хельсинки (Финляндия).

Утром 28 мая он взлетел с финского аэродрома, а через 20 минут вышел из зоны управления аэропорта. Руст прекратил связь с диспетчерской службой и в 13:00 исчез из воздушного пространства Финляндии. Диспетчеры запустили поиск. Спасатели обнаружили в море масляное пятно и предположили, что самолёт потерпел крушение. Руст же пересёк советскую границу возле города Кохтла-Ярве (Эстония) и взял курс на Москву.

В 18:30 он подлетел к Москве, сделал несколько кругов, снизился над Большой Ордынкой и, выждав зеленый сигнал светофора, сел на Большой Москворецкий мост и накатом доехал до Собора Василия Блаженного. В 19:10 Руст вылез из самолёта и стал раздавать автографы. Через 10 минут он был арестован.

ПОЧЕМУ НЕ СБИЛИ?

Когда началось расследование ЧП, генералы и полковники, отвечавшие за оборону воздушных границ страны, в голос твердили: это брехня, что «Сессна» прокралась в Москву незамеченной.

И представляли документы. Из них следовало, что радиотехнические подразделения ПВО, дислоцированные в Латвии, обнаружили лазутчика еще в 14:10. Он не отвечал на позывные «свой-чужой», ему был присвоен номер 8255. Три зенитных ракетных дивизиона были приведены в боеготовность. Они повели нарушителя, но команды на уничтожение не получили. Хотя самолет, не отвечавший на запрос «Cвой — чужой», был сразу обнаружен нашими радиолокационными средствами. Первым его засек оператор РЛС рядовой Дильмагомбетов.

Он доложил об этом дежурному по пункту управления роты капитану Осипову. Потом «Сессну» Руста засек оператор другой станции — ефрейтор Шаргородский — и тоже сообщил о ней оперативному дежурному.

Но на вышестоящем КП выдачу информации «наверх» задержали минут на 15 — хотели разобраться, кто летит: нарушитель госграницы или нарушитель режима полетов. Информация, хотя и с запозданием, была передана по команде дальше. На перехват Руста взлетел истребитель старшего лейтенанта Пучнина.

Он дважды облетел «Сессну» и доложил на КП, что видит «легкомоторный самолет спортивного типа с полосой голубого цвета вдоль фюзеляжа». Поступи с земли приказ сбить нарушителя границы, даже не пришлось бы стрелять — достаточно было включить огненный меч форсажа, и на землю упали бы лишь обгоревшие обломки.

Генерал Кромин, командующий Ленинградской армией ПВО, колебался. Он помнил инструкцию, введенную в действие после того, как на Дальнем Востоке был сбит южнокорейский «Боинг», якобы «по ошибке» нарушивший советскую границу. Инструкция запрещала сбивать пассажирские и легкомоторные самолеты.

Сходство самолета Руста с Як-12 ввела в заблуждение и нашего летчика, и Кромина. Решили, что в небе — нарушитель режима полетов, забывший включить режим опознавания или сломавший оборудование. Цель передали для сопровождения подразделениям Московского округа ПВО.

В воздух поднимались дежурные звенья МиГ-21, МиГ-23 с аэродромов Тапа, Андреаполь, Хотилово и Бежецк.

В районе псковского города Гдов «Сессну» обнаружили визуально. В 14:29 лётчики доложили на КП, что в разрыве облаков наблюдают «спортивный самолет типа Як-12 белого цвета с тёмной полосой вдоль фюзеляжа».

Самолёт Руста шел на небольшой высоте и с малой скоростью — примерно 140 км/ч. Наши реактивные истребители не могли «притормозить», чтобы идти рядом с ним. Они стрелой (примерно 2000 км/ч) пролетали над «Сессной», ожидая четких команд с земли. Но их не было. И пилоты уводили машины на свои аэродромы.

В районе Пскова шли учебные полеты авиаполка. Когда Руст полз к Москве, в полку произошла замена кода системы госопознования. Все летчики должны были строго в 15.00 сменить этот код. Но некоторые растяпы не сделали этого. И стали «чужими». В этом рое самолетов руководитель полетов, не разобравшись в ситуации, чохом присвоил всем истребителям признак «свой». В их числе оказалась и «Сессна» Руста. Так что к Москве он спокойно подходил под личиной «своего» (хотя и не знал этого).

Руст преподнес царский подарок Михаилу Горбачёву. У главного перестройщика страны сложились тяжелые отношения с военной верхушкой. Руководство армии во главе с министром обороны Сергеем Соколовым перешло в политическую оппозицию к Горбачеву. Но у того не было веских причин для смещения неугодных генералов. А случай с Рустом дал ему роскошный повод для этого. Собрав в Кремле высший генералитет, Горбачев рвал и метал.

— Я бы на вашем месте, товарищ Маршал Советского Союза, — обратился он к Соколову, — после такого позора написал рапорт об отставке!

В зале стало тихо, как в морге, встал Соколов и доложил:

— Считайте, товарищ Генеральный секретарь, что я его уже написал!

«Под раздачу» попал Главком ПВО страны — зам. министра обороны СССР Александр Колдунов.

Командующему войсками Московского округа ПВО генерал-полковнику Владимиру Царькову повезло — его назначили на должность в мае 1987 года (за несколько дней до события). Получив выговор, он пост сохранил.

Были сняты с должностей начальник радиотехнических войск, командующий армией ПВО, командир корпуса и командир дивизии той же 6-й армии. Стал пенсионером и комбриг войск ПВО полковник Чавкин.

Всего набралась почти дюжина генералов и более 20 старших офицеров, пенсионерами стали 34 высших и старших офицеров. Двоих отправили на нары.

Подполковник Карпец и майор Черных, непосредственно отвечавшие за сектор ПВО (хотя они первыми заметили нарушителя и доложили по команде «наверх»), были приговорены к четырем и пяти годам лишения свободы.

А еще две сотни старших и младших офицеров ПВО были отстранены от занимаемых должностей до конца расследования ЧП ( 80% из них затем вернулись на свои посты с выговорами и очередные воинские звания получали с большой задержкой).

Впервые в истории ПВО страны «полетело» с постов такое количество офицеров.

Поначалу превалировала версия об армейском разгильдяйстве.

Шли разговоры и о трусости высшего военного руководства, которое после скандала вокруг сбитого в 1983-м году нашим истребителем южнокорейского «Боинга», нарушившего воздушную границу СССР, боялось нагоняя из Кремля.

Позже появилась версия, что это якобы была операция западных спецслужб, согласованная с Горбачевым. Цель — сместить оппозиционную Кремлю верхушку армии.

Генерал армии Петр Дейнекин, Главком ВВС России в 1991-97 годах:

Андрей Караулов, автор программы «Момент истины»:

Генерал-полковник Леонид Ивашов:

Полковник Олег Звягинцев, бывший зам.командира корпуса ПВО:

Игорь Морозов, депутат Госдумы РФ, участник спецопераций в Афганистане:

— Это блестящая операция западных спецслужб. Они смогли привлечь к осуществлению проекта лиц из ближайшего окружения руководства страны, причем точно просчитали реакцию Генерального секретаря ЦК КПСС. Цель была одна — ослабить позиции Советского Союза на международной арене.

ХРОНИКИ ВОЕННОГО БАРДАКА

Вот — один из документов расследования причин пролета Руста.

«В 14.29 28.5.87 г. дежурная РЛС 922-й отдельной радиолокационной роты (Локса) 4-й радиотехнической бригады 14-й дивизии ПВО (Таллин) обнаружила воздушную цель на высоте 600 м в территориальных водах СССР, идущую курсом на береговую черту. Цель следовала по международной трассе в направлении коридора № 1, информация о цели была выдана на КП радиотехнического батальона (Тапа), 4-й ртбр и РИЦ (разведывательный информцентр) 14-й дивизии ПВО. Информация о цели была отображена на экранах АРМ дежурного сокращенного боевого расчета КП 14-й д ПВО с 14.31.

Оперативный дежурный майор Криницкий Я. И. цель нарушителем госграницы СССР не объявил и продолжал уточнение характеристик и принадлежность вплоть до выхода ее из зон видимости РЛС бригады.

Заместитель ОД КП 14-й дивизии ПВО по РИЦ майор Черных действовал безответственно. Имея реальную обстановку и зная, что цель идет со стороны Финского залива к береговой черте, он определил ее и присвоил ей номер только с 14.37.

Оперативный дежурный КП дивизии подполковник Карпец И. В. не потребовал четких докладов, уточнения типа и характера цели, нарушив тем самым требования о немедленной выдаче цели на оповещение, и докладе на вышестоящий КП, и принятии решения на подъем дежурных экипажей для опознавания цели.

На КП 6-й отдельной армии ПВО по его команде цель была выдана только в 14.45. Таким образом было потеряно 16 минут времени, а главное – исчезла острота восприятия воздушной обстановки КП армии, исходя из того, что цель шла со стороны Финского залива и вошла в границы СССР.

Более того, ОД КП 656-го истребительного авиаполка (Тапа) лейтенант Филатов А. В., имея данные о цели с 14.31, в 14.33 привел в готовность № 1 дежурные истребители, неоднократно запрашивал разрешение на подъем истребителей, но подполковник Карпец И. В. подъем их разрешил только в 14.47.

Расим Акчурин, генерал-полковник в отставке, брат известного кардиолога Рената Акчурина:

— Я в ту пору был командующим зенитно-ракетными войсками ПВО СССР. В роковой момент проверял в Прибалтике Ленинградскую армию ПВО. Когда мне доложили, что пролетел легкомоторный самолет, поехал в соединения, которые его сопровождали. Если бы Руста сбили — даже его фрагментов собрать не удалось бы. Но мы не имели права применять средства ПВО по таким воздушным целям. Могли лишь принудить к посадке. Был проложен курс, велось сопровождение. Посадить его не получилось, потому что у истребителей и самолетика Руста слишком разные скорости.

После строгого разбора «залета» система боевого дежурства ПВО была значительно подкорректирована. Но после падения СССР в 90-е годы, да и в начале 2000-х, из-за финансовых проблем и медленного обновления радиотехнических войск на некоторых участках воздушной границы России стали образовываться «дыры», в которые на легкомоторных самолетах, идущих на малых высотах, могли проникнуть шпионы или хулиганы. Лишь недавно над Россией удалось создать сплошное радиолокационное поле за счет постановки на боевое дежурство новых РЛС.

КАК НАКАЗАЛИ ЛАЗУТЧИКА?

ВОПРОСЫ БЕЗ ОТВЕТОВ

1. Если рассчитать скорость «Сессны» и расстояние до Москвы, получается, самолёт «исчез» на 3 часа 20 минут с момента, когда он пересёк границу СССР. Это где же он летал? А может, ещё и пообедал в Старой Руссе?

2. Судя по опубликованным фото, Руст вылетел в рубашке и джинсах. В Москве он оказался в красном комбинезоне. В полёте переоделся? Но попробуйте переодеться в кабине маленького самолётика за штурвалом!

3. Почему заранее были срезаны троллейбусные провода на Большом Москворецком мосту?

4. Каким чудом полёт Руста на Красной площади сняли с нескольких точек на профессиональные телекамеры? Одна камера стояла на крыше ГУМа, а другая — на трибуне Мавзолея.

ЧТО ПИСАЛА НЕМЕЦКАЯ ПРЕССА?

Обстоятельства подготовки Руста к полету в глазах его друзей-летчиков были необычными.

— Он никогда ни о чем не спрашивал,- так утверждал товарищ Руста по аэроклубу Дитер Хельце. — Прокладывая свой маршрут перед вылетом, Матиас не обращался к опытным пилотам. Когда Руст прилетел в Хельсинки, он представил дальнейший маршрут в центр управления полетами аэропорта Мальми.

— Все было так профессионально составлено,- вспоминает начальник аэродрома Мальми Раймо Сеппанен,- что это не было похоже на молодого пилота.

Мать Руста не смогла объяснить мотив полета ее сына в Москву. Ее предположение было таким: «Я думаю, его принудили к этому».

«Bild am Sontagg»:

«В кулуарах обсуждали: действительно ли «Сессна» Руста была переоборудована во время его остановки в Исландии? Действительно ли крылья самолета были сделаны из специального синтетического материала, который делал самолет невидимым для радаров? Была ли таким образом проверена советская ПВО?»

15 мая 1941 года в 7 часов 30 минут в советское воздушное пространство вторгся германский «Юнкерс-52». Пролетев свыше 1200 километров, он приземлился на Тушинском аэродроме. Из книги Павла Судоплатова «Разведка и Кремль»: «Это привело к волне репрессий: началось с увольнений, затем последовали аресты и расстрелы высшего командования ВВС».

Два летчика на Красной площади. Один просит другого закурить. Тот отвечает: «Ты что?! На аэродроме курить нельзя!».

ЧТО СКАЗАЛ ГОРБАЧЕВ?

Генсек ЦК КПСС в телефонном разговоре сразу после инцидента, якобы, сказал одному из ближайших помощников Черняеву: «Теперь умолкнут кликуши насчет того, что военные в оппозиции к Горбачеву, что они вот-вот его скинут, что он на них все время только и оглядывается».

Безалаберность или хитрый план Горбачева: Как на самом деле немецкий летчик посадил самолет у стен Кремля

27 мая 2022 7:02

Почему юнец из Германии смог пролететь над СССР и приземлиться на Красной площади

35 лет назад юный гражданин Западной Германии Матиас Руст (ему было всего 19 лет!) на легкомоторном самолете «Сессна-172 Скайхок» вылетел из столицы Финляндии. Преодолев за 5 часов 49 минут более тысячи километров, он приземлился в самом центре Москвы. В святая святых Советского Союза — на Красной площади, у стен Кремля. Так немец «поздравил» СССР с Днем пограничника. Скандал был на весь мир! Полетели головы не только в Минобороны. Сам Руст тогда заявлял, что мечтал встретиться с Михаилом Горбачевым. Михаил Сергеевич, вершитель перестройки, в то время казался суперзвездой на Западе.

С Горбачевым Руст не встретился. Ни тогда, ни годы спустя.

Что же на самом деле произошло 28 мая 1987 года? Операция спецслужб? Заговор Горбачева против маршалов? Нелепая случайность? «КП» обсудила детали ЧП с бывшим офицером войск противовоздушной обороны, ныне директором Музея ПВО в Балашихе Юрием Кнутовым.

«ЭФФЕКТ «БОИНГА»

— Вошел в Эстонской ССР, в районе Кохтла-Ярве. Руст вошел по международной линии. Это коридор для пассажирских самолетов. Он четко обозначен для пролета обычных, гражданских лайнеров.

— Если его «Сессну» все-таки видели, почему так легко дали пересечь воздушную границу?

— В тот момент этот самолет выглядел не нарушителем границы, а нарушителем режима полетов. А по такому совсем другая работа. Да, надо было связаться с самолетом — уточнить, кто он такой, куда следует. А потом решать — поднимать ли перехватчики.

— Руст не отвечал по радио?

— Нет. Наземным службам надо было определить, что за самолет. Попытаться посадить. Но — не сбивать.

— То есть его вели с момента пересечения границы СССР? Кто?

— Три дивизиона ПВО сразу. Но приказ на открытие огня им никто не отдавал.

— А самолеты почему не подняли на перехват?

— Поднимали. Но позже. Поймите, в 1983-м нами был сбит южнокорейский «Боинг 747» над Сахалином. После той трагедии, когда погибло почти 270 человек, войскам ПВО было запрещено открывать огонь по нарушителям воздушного пространства. Если только это не боевой самолет.

— То есть действовать жестко было запрещено?

— Именно! И было запрещено поднимать истребители-перехватчики без крайней необходимости. Тогда шла реформа армии в целом и войск ПВО в частности. Ее затеял маршал Огарков. ПВО передавались в округа. Они подчинялись уже командующему округом — и только потом уже главкому войск ПВО. Оттого в округах вынуждены были все согласовывать. Дули на воду.

— Но летчик в итоге поднялся — и видел нарушителя вблизи?

— Да. МиГ-23 старшего лейтенанта Пучнина наблюдал «Сессну» Руста отчетливо. Он мог сбить ее просто своей воздушной реактивной струей. Но приказа такого не получил. Летчик доложил, что это спортивный самолет. Пролетел мимо него, но на второй круг не заходил.

«ПРИНИМАЛИ ЗА ДРУГОГО»

— Руст низко шел?

— На высоте не более 600 метров. Ну, как крылатая ракета. Из-за этого РЛС во многих местах его видели устойчиво. Но некоторые станции засечь не могли.

— То есть он на время пропадал из виду?

— Случилось всего пару разрывов. Но потом его снова брали на сопровождение. Да, раз или два его спутали со стаей птиц. Один раз — с нашими же спортивными самолетами. На них в то время система опознавания «свой-чужой» не стояла. И чтобы понять, наш это или не наш, ПВО приходилось связываться с гражданским диспетчером. На это уходило от 5 до 7 минут.

— А Руст за это время уходил из зоны?

— Конечно. Когда Руст был в районе Пскова в 15.00, тогда по графику менялся кодовый номер «свой-чужой». А у нас там шли учебные полеты авиаполков. И наш дежурный лейтенант присвоил самолету Руста знак «свой». Кстати, и истребитель Пучнина поднял в воздух дежурный лейтенант, который настоял, чтобы поднять этот Миг-23, не дожидаясь приказа старшего начальника.

— То есть Руст подлетал к Москве, уже имея знак «свой», присвоенный ему офицером наших ПВО?

— Да. И в зоне Московского округа была автоматизированная система управления (АСУ), которая могла бы с этим разобраться, но не смогла.

ЗАГОВОР СПЕЦСЛУЖБ?

— Автоматизированная система была снята с дежурства накануне. Приказ о снятии исходил из главного штаба ПВО.

— Кто его отдал?

— Не выяснено до сих пор. По команде из штаба АСУ поставили на профилактику. Накануне или даже утром в день вылета Руста. При том данную систему обслуживали несколько дней назад. То есть необходимости в профилактике не было.

— Система была в порядке?

— В полном. Встает вопрос о том, и я лично не сомневаюсь в ответе, что в этой операции участвовали спецслужбы — и Запада, и свои.

Почему в штаб ПВО приехали люди, которые представились промышленниками, и потребовали отключить АСУ Московского округа ПВО? И фамилии тех, кто участвовал в отключении АСУ, нигде никогда не назывались.

— А сам Руст?

— Он лично, судя по всему, понятия ни о чем не имел. Его использовали втемную.

НЕРЕШИТЕЛЬНОСТЬ ГЕНЕРАЛОВ

— Что не сработало в армии?

— Оперативный дежурный Центрального командного пункта генерал Сергей Мельников и и. о. начальника Главного штаба ПВО генерал Евгений Тимохин понадеялись, что в Московском округе разберутся сами. Они, не имея характеристик нарушителя, не стали докладывать Главкому ПВО маршалу Александру Колдунову. Тогда доклад по нарушителю режима полета делался не в обязательном порядке. Его можно было сделать при сдаче дежурства. А генерал Мельников боялся маршала Колдунова. Опасался ему докладывать о проблемах.

— А если бы Колдунов вовремя узнал о таком самолете?

— Летящем в сторону Москвы? Он бы его сбил!

— То есть, если бы один из двух генералов доложил маршалу, мирового скандала на Красной площади не случилось бы?

— Да, Мельников не доложил Тимохину, а Тимохин не доложил Колдунову. Но от них это и не требовалось в обязательном порядке. Но вот то, что Руст так легко влетел в международный коридор, уже говорило: парень непростой.

ЧТО СКАЗАЛ РУСТ

— Вы с Рустом говорили?

— Да. Но не сразу после его полета, а когда он уже повзрослел. Человек был уверен в себе. Утверждал, что все организовал сам. И у него все получилось. Что он смог осуществить удивительный полет «для встречи с Горбачевым». Чтобы обсудить с ним дальнейшее обустройство мира. Но меня поразило другое. Когда я его спросил: «Вы же понимали, что сбить вас могут в любой момент?» Он мне ответил: «Я знал, что меня не собьют». И эту фразу никак не стал расшифровывать. Я разговаривал с Рустом всего несколько минут. Это было в рекламную паузу, когда он приехал в Россию, на телеэфир, куда позвали и меня.

Заговор против маршалов

— Руст грамотно сел на Красной площади?

— Грамотно. В полседьмого вечера. Накануне в округе сняли троллейбусные провода. И не было поперечных перетяжек. Будто специально. Чтобы самолету было легче сесть.

— Немец сел сразу?

— Сделал несколько кругов. На Красной площади было много людей. Гаишник увидел самолет, который явно готов идти на посадку. И перекрыл движение на Большом Москворецком мосту. Включил принудительно красный свет. Машины встали. И Руст смог спокойно сесть прямо на мост — и докатиться до собора Василия Блаженного.

— Почему немца не арестовали сразу же?

— Никто не мог поверить, что кто-то может сесть на самолете на Красной площади — без высокого разрешения на это. Руста ждали камеры, журналисты. Он час раздавал автографы. Иностранцев там оказалось море. Все с фотоаппаратами. Были тысячи снимков. И это тоже говорит о неслучайности посадки.

— Если полет Руста — провокация высшего уровня, то вопрос — для чего?

— Чтобы убрать группу маршалов и генералов из руководства Вооруженных сил СССР. Тех, кто не устраивал Горбачева. Это могла быть спецоперация спецслужб ФРГ — при поддержке спецслужб США. В которую в ограниченном порядке были вовлечены отдельные представители спецслужб СССР.

— Горбачев не мог об этом не знать?

— Не мог. Подобное могло быть сделано лишь с его благословения. Тогда советская военная верхушка выступила против заключения договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности. Эту спецоперацию провели для разгрома военного руководства СССР.

Самая большая чистка с 1937-го

30 мая 1987-го, сразу после полета Руста, были сняты со своих должностей министр обороны СССР Сергей Соколов (его сменил Дмитрий Язов) и главком ПВО Александр Колдунов. Командующий Московским округом ПВО Владимир Царьков, вступивший в должность лишь в мае, получил строгий выговор. К ответственности привлечены 34 советских генерала и офицера, заменены командующие большинства военных округов.

ИЗ ДОСЬЕ «КП»

Вор и хулиган

Матиас РУСТ родился 1 июня 1968 года в Веделе, ФРГ. 28 мая 1987-го совершил перелет из Хельсинки в Москву и сел на Большом Москворецком мосту, на Красной площади. Получил 4 года «за хулиганство», отсидев 432 дня, освобожден по амнистии в 1988-м.

В 1989-м, проходя альтернативную службу в больнице западногерманского Рисена, ножом ранил отказавшую ему во взаимности медсестру. Вновь получил 4 года, но снова вышел через 15 месяцев.

В 2001-м, уже будучи женатым на дочери торговца из Бомбея, был обвинен в краже кашемирового свитера, отделался крупным штрафом.

В ПОЛИТБЮРО ЦК КПСС

«Объяснить народу невозможно»

«Разбор полетов» в Политбюро ЦК КПСС. Выдержки из стенограммы.

Москва, Кремль, 30 мая 1987 года

Громыко (председатель Президиума Верховного совета СССР): Надо сбивать нарушителей, а в данном случае привлечь Руста к самому суровому наказанию.

Лигачев (секретарь ЦК КПСС): Полет Руста посеял сомнение в нашей обороноспособности. Нанесен огромный политический ущерб, подорван авторитет армии. Этот случай свидетельствует о распаде системы управления.

Зайков (секретарь ЦК КПСС): Техники достаточно, но ею надо как следует владеть.

Чебриков (председатель КГБ СССР): То, что случилось, объяснить народу невозможно. Как самолет попадал и исчезал с экранов наблюдения? Какое согласование действий?

Шеварднадзе (министр иностранных дел СССР): На месте министра обороны я сам бы подал в отставку.

Горбачев (генеральный секретарь ЦК КПСС): Это удар по руководству страны и по всей политике. Если с этим случаем не справились, как будем управлять в экстремальных ситуациях? Надо усилить партийно-политическое влияние. И сказать народу всю правду.

Министр обороны маршал Соколов заявил об отставке. Новым министром и рекомендовали Язова.

По материалам «Горбачев-фонда».

Матиас Руст: Как я преодолел железный занавес и приземлился на Красной площади

10 мая 2007 12:35

20 лет назад 19-летний мальчик из Германии посадил свой маленький самолетик в шаге от Кремля

«Мне было 19 лет, мир разделяла холодная война. С помощью маленького самолета Cessna я решил осуществить мечту: прилететь с Запада прямо на Красную площадь. Как жест мира: полет в качестве символического моста между двумя мирами. Я – Матиас Руст, тот, который 20 лет назад совершил посадку на одномоторном самолете в одном шаге от Кремля. Я бы и вновь это повторил: иногда капелька юношеской непосредственности может разбудить мир, пойти на пользу реальности».

Два десятилетия – это много, но он почти не изменился: все тот же испытующий взгляд, дружеская улыбка тинейджера, который обожает приключенческие романы. Я сижу с ним на террасе кафе, из которого открывается вид на богатый Гамбург, и его рассказ воскрешает картину тех лет.

Это произошло 20 лет назад: совершая полет на взятом в аренду прогулочном самолете, Матиас Руст сумел вторгнуться в советское воздушное пространство, пролететь над десятком сверхсекретных военно-воздушных и ракетных баз и приземлиться на Красной площади. Горбачев в то время переживал сложный момент в диалоге с Рейганом и в противостоянии с ортодоксами внутри страны, но хотел разоружения и реформ. И вот юношеская легкомыслие этого молодого человека, увлекающегося рассказами Карла Мая, нарушило реальность. Больше, чем любые статистические данные Пентагона об экономической катастрофе в СССР или о войне в Афганистане, больше, чем любые обвинения диссидентов или критика населением пятилетних социалистических планов, фото и телерепортажи о Русте и его крохотном самолетике с немецким флагом на руле, о ликующей толпе, окружившей его в одном шаге от Кремля, продемонстрировали миру недееспособность и смертельную болезнь империи, созданной Сталиным.

— Господин Руст, некоторые видят в вас отважного пацифиста, другие – безответственного типа. Как и почему вы решились на этот полет?

— Размышляя сегодня над этим поступком, я ощущаю свободу. Тогда в душе бродили другие чувства. Саммит Рейгана и Горбачева в Рейкьявике провалился, с одной и с другой стороны опасались нового похолодания. Я подумал о символическом жесте. Полет как идеальный мост. Чтобы сказать лидерам обоих блоков, что народ с обеих сторон железного занавеса всего лишь хочет жить в мире. Вы помните песню Стинга Russians? Ее дух был именно таким: русские тоже любят своих детей, пел он. Я в это верил.

— Это решение было принято спонтанно, или вы к нему тщательно готовились?

— Я хорошо подготовился. На таком самолете я совершал полеты над Атлантикой. Я хотел проверить свои нервы: вы знаете, часами лететь над морем – суровая психологическая проверка. 25 мая, за три дня полета, я приехал в Хельсинки. Я решил, что не отступлю. — Совершая полет из Хельсинки в Москву, пролетая над десятками секретных военных объектов, вы не испытывали страха, одного из самых естественных человеческих чувств. — Да, я много раз себя спрашивал, правильно я поступаю или нет. Но я был индивидуалистом и был готов к риску, как это бывает в 19 лет: да, я поступал легкомысленно, но в таком возрасте мало думаешь об опасности и страхе. Я думал только о расстоянии между Хельсинки и Москвой и как долететь на одной заправке.

— Вы сделали фальшивые документы?

— Я представил финским властям план полета в Швецию. Я взлетел в Хельсинки и направился на Запад. Летел на средней высоте 600 метров, а когда оказался над морем, поменял курс. Я направился на юго-восток. Через час полета я увидел побережье Эстонии. Я испытал смешанное чувство напряжения и облегчения. Я был счастлив: я летел к цели. И с каждой минутой все отчетливее понимал, что уже нельзя передумать, повернуть назад. От Москвы меня отделяли почти пять часов полета. Когда я прилетел, у меня оставалось горючего еще на два часа.

— Это правда, что вы летели очень низко, чтобы вас не перехватили?

— Средняя высота – 600 метров, не так уж низко. Безусловно, это не 15 и не 30 метров от земли, как летают современные военные самолеты. Я не хотел прятаться. Жест мира должен быть наглядным. Я опускался ниже всего лишь пару раз, и то лишь потому, что начиналось обледенение винта и крыльев. Я постоянно следил за направлением по компасу, у меня была с собой провизия, но я ничего не ел и не пил. И вдруг совершенно неожиданно меня пронзило чувство страха.

— Что произошло?

— Я летел в облаках, практически ничего не видел под собой, когда впереди, на расстоянии нескольких километров, появился серебристый, быстро передвигающийся, нацелившийся на меня объект. Это был «МиГ» – самолет ПВО, наводящей страх советской системы противовоздушной обороны. Такой была моя первая встреча и «ними». Удар в сердце. Было очень сложно держать нервы под контролем. Это длилось всего несколько минут, ужасных минут. Вы знаете, воспоминания о «Боинге», сбитом над Сахалином в эпоху Андропова, были еще свежи. «МиГ» догнал меня, пролетел очень близко, сначала был сзади, потом оказался сбоку. Скорость у него была больше, чем у меня. Я заметил взгляд пилота под шлемом. Он недолго меня преследовал, потом ускорился и исчез в никуда. Несколько минут мне казались вечностью. Меня вновь охватило смешанное чувство. Облегчение, потому что в меня не стреляли, и сомнение и тревога, ведь теперь я точно знал: им известно, что я лечу над их территорией.

— Вы успокоились, когда прилетели в Москву?

— Да. Никаких «МиГов», никакой ПВО, никаких сигналов с земли. Подо мной, под маленькими крыльями Cessna был огромный город, у меня перехватило дыхание. Чтобы сориентироваться, я попытался разглядеть гостиницу «Россия» – помните, тот огромный белый монолит вблизи Красной площади? Я увидел «Россию» раньше, чем башни Кремля, и сбросил высоту.

— И потом?

— Вид площади усилил страх. С высоты она показалась мне меньше, чем я представлял. Но, чтобы совершить посадку на Cessna, мне хватило бы 200 метров, я предпринял три попытки и трижды набирал высоту вновь: внизу собралась толпа любопытных, происходящее было похоже на фильм Феллини. Я боялся кого-нибудь поранить или задавить. Я увидел Большой Каменный мост, широкий, шестиполосный мост, на него я и сел. Совершая рулежку, я добрался до самой площади, проехал мимо храма и памятника Минину и Пожарскому и оказался у въезда в Спасскую башню. Тут я заглушил мотор и долго сидел в кабине, целых четверть часа.

— Потому что я спрашивал себя, не стоит ли вновь взлететь и вернуться назад. Слишком поздно, Матиас, ответил я сам себе. Горючего не хватит. Я решился, открыл кабину и спустился. Меня сразу же окружила толпа.

— Вы испытывали страх?

— Нет, люди не выглядели враждебными. Им было любопытно, они улыбались. «Откуда прилетел?» – спрашивали меня на английском. «Из Хельсинки», – ответил я нервно. «Но на самолете германский флаг, не финский. Ты товарищ из ГДР?» «Нет, друзья, нет. Я из ФРГ, прилетел с жестом мира», – ответил я неуверенно. «О!» – удивленно воскликнули они. Они демонстрировали сомнение, но не угрозу. Молодая женщина сломала лед: она, улыбаясь, пошла мне навстречу, и протянула мне хлеб и соль, поприветствовала меня таким образом.

— А милиция, КГБ, военные?

— Прошел почти час. Приехала черная «Чайка» – помните такие русские «Кадиллаки»? Из нее вышел офицер и несколько молодых милиционеров. Мы говорили по-английски. Они были спокойны и вежливы. Спросили у меня документы, обыскали самолет. Потом паспорт вернули. Пожилой офицер сказал мне: «Юноша, я начальник московской милиции. Где же твоя виза, черт возьми? Добро пожаловать, но где твоя виза? Ты понимаешь, это проблема».

— Когда вас арестовали?

— Прошло еще много времени, я не смотрел на часы. Приехала черная «Волга», потом грузовик с милицией: сотрудники установили заграждение, отогнали толпу, хотя люди не хотели от меня отходить. «Молодой человек, извините, но вам придется следовать за нами, – сказали мне вежливо. – Садитесь, прошу вас. В отделении выясним вашу историю с визой». Я сел в «Волгу», мы приехали в ближайшее отделение милиции. Один из них переводил на немецкий. Они четко произнесли на моем родном языке: «Мы из Комитета государственной безопасности». К счастью, в немецком переводе я не узнал русской аббревиатуры КГБ, иначе бы умер от страха.

— Сколько длился допрос?

— Несколько часов. Я объяснил, что совершил посадку на Красной площади, потому что хотел сделать жест мира. «Во всяком случае, у него на борту нет оружия», – отметили они. Они не хотели верить, но не знали, что и думать. Здание отделение милиции было очень старым. «Поехали, продолжим беседу в более удобном месте, в Лефортово», – сказали они. Я не знал, что это была центральная тюрьма. Они стали задавать более жесткие вопросы. «Если ты скрываешь правду, мы все равно это выясним, но тем самым ты усугубляешь свое положение. Признайся, что империалисты тебе заплатили за эту провокацию». – «Нет, – настаивал я, – я все задумал сам». Они не верили, и допрос продолжался до 4 часов утра. Меня мучила головная боль, я смертельно устал, попросил прекратить допрос. «Хорошо, парень, – ответили они. – Поешь что-нибудь, потом мы отведем тебя спать. Но ты понимаешь, мы не можем отвезти тебя в гостиницу, как бы тебе этого ни хотелось».

— Так началась жизнь в Лефортово?

— Да, я боялся, что мне оттуда не выйти. За несколько недель я похудел на 10 кг. Я был в двухместной камере. Александр, мой сокамерник-украинец, сидел за фарцовку в гостинице «Астория», он успокаивал меня, зачитывая статьи из «Правды». Мы не знали, что происходит за стенами тюрьмы: маленькое окно, расположенное под потолком, было из толстого мутного стекла. Потом был процесс. Корректный, никакого насилия и угроз. Регулярные контакты с немецким посольством. Приговор суда оказался суровым: 4 года лагерей. Я думал, что это конец. Пожилой сотрудник в униформе пришел за мной в камеру.

— Кто это был?

— Петренко, начальник тюрьмы. Он начал говорить, журя меня по-отечески. «Парень, послушай, когда мне было столько лет, сколько тебе сейчас, в мае 1945, я служил в частях Жукова, которые брали Берлин. Я вместе с другими вошел в Рейхстаг, с красным флагом и автоматом в руках. Тебе не кажется, что вы, немцы, уже наделали много дел?» – «Да, вы правы, – ответил я, – извините, но я родился позднее, намного позднее. Возможно, я совершил ошибку, но я думал лишь о жесте доброй воли». С тех пор он стал меня часто навещать. Мы говорили о войне и о настоящем. Потом я узнал, что он был на пороге пенсии. И просил отложить его уход на пенсию, потому что мой случай еще не был урегулирован. Он пришел в камеру, чтобы объяснить мне это. «Парень, тебя приговорили к трудовым лагерям, но решено оставить тебя в Лефортово: с нами ты в безопасности. После твоего полета сурово наказали многих военных, кто может гарантировать твою безопасность, если тебя отправят в Сибирь?»

— 14 месяцев в Лефортово. Как вы о них вспоминаете?

— Было тяжело. Я не держу ни на кого обиду, но внутри я переживал сильнейшую боль, я говорил себе каждый день: зачем я это сделал? Почему я не избрал нормальную жизнь, учебу, карьеру? Мои родители могли навещать меня один раз в три месяца, иногда приезжали чиновники из консульства. Я сказал им: я потерял 10 кг, у меня анорексия, спазмы в желудке. Александр поддерживал меня. И месяц за месяцем, благодаря статьям из «Правды», которые он мне переводил, я видел, что мир за стенами тюрьмы меняется: были сообщения об изменениях на Востоке, о разрядке Восток-Запад, о блоках, больше не противостоявших друг другу.

— Затем амнистия?

— Она оказалась неожиданной. Через 14 месяцев после приговора. Как сейчас помню этот день. Было 14:00. Пришли охранники. Принесли мне одежду, которую я должен был надевать вместо тюремной пижамы во время встреч с адвокатами, родителями, немецкими дипломатами. Александр мне все объяснил. «Парень, тебе, кажется, повезло, – сказал он. – Ты же не думаешь, что тебя в этой одежде повезут в Сибирь?» У меня голова шла кругом, пока меня вели в комнату для переговоров. Там был новый начальник тюрьмы Растворов, судьи Добровольский и Комков и Вера Петровна, она была переводчицей на моем процессе. Комков достал красную папку и открыл ее. Зачитал указ: я был амнистирован и должен был покинуть советскую территорию. Указ был подписан Андреем Громыко, в то время председателем Президиума Верховного Совета СССР. Я почувствовал, что оживаю. Господин Нет подписал мое освобождение!

— В Германии вас встретили как героя?

— Ну что вы, начались проблемы. Осада со стороны СМИ. Враждебные статьи, в которых меня выставляли как сумасшедшего, поставившего под угрозу мир. Меня лишили прав на пилотирование, начали против меня расследование с абсурдными обвинениями: угроза миру или предательство, потом дело закрыли. Но я ни о чем не жалею, je ne regrette rien (песня Эдит Пиаф «Никаких сожалений». – Прим. ред.). Это было легкомысленное приключение? Возможно, но я настаиваю: иногда и юношеская безрассудность является частью мира. Полет, отмеченный страхами, переживаниями о том, что совершил ошибку, что слишком поздно возвращаться назад? Да. И все же я поступил правильно, осуществив свою мечту. Даже в тот ужасный момент, когда этот «МиГ» красной стрелой проносился рядом со мной в холодном небе России.

Опубликовано в газете La Reppublica (Италия). Перевод на русский язык сайта «Инопресса»